Утреннее море напоминает мне о муже. Как он говорит мне в ухо: ты правильно пахнешь - снами. И целует куда-нибудь, куда достанет. Это не эротика. Это нежность. А может и эротика, мне всё равно, как называется - это просто хорошо.
Утреннее море мягкое, палевое какое-то, совсем пустынное, без мыслей и всяких "вырк-вырк", которые потом появляются, днём. У меня появляются. То есть, море - это я?
Я беру стаканчик кофе из автомата, шоколадную конфету, которую мне привезла Лена и наблюдаю.
Над пляжем и деревянными домиками, в одном из которых у нас маленькая комнатка, летают ласточки и чайки. Слой чаек - выше и спокойнее. Слой ласточек ниже, стремительнее и радостнее. Слои никогда не смешиваются. У них хороший диспетчер. Домик для персонала пляжа с высоким чердаком. А чердак с открытым окном, наверное, в мой рост. Именно там живут ласточки и другие птицы. Чердак гудит птичьими голосами, как кулак с зажатым в нём трутнем. А на остатках старого причала делают зарядку бакланы
К полудню море джинсовеет. Водный скутер вспарывает индиго, оставляя за собой модную белую бахрому.
В небе стоят взбитые сливки облаков, в море молча стоят медузы. Я ими брезгую и сижу в теньке возле своего домика. Налево - шум моря, направо - гул автострады, напротив меня пляжный бар с диско-попурри. Вертишь головой в разные стороны, но тянет налево. Евпатория на горизонте такая ясная, что можно не только различить название  пришвартовавшихся корабликов, но и, протянув руку, переставить их к другому причалу.
После обеда море волнуется - раз, и два, и три, выдыхает медуз и водоросли, его джинса немного потёрта и уже вся в прорехах с белым исподним гребешков волн. Я надолго отвлекаюсь от книжки и смотрю, как постепенно приобретает цвет небо, как солнце тихонечко приближается к Евпатории - как раздухарившийся кавалер протягивает руку вдоль спинки скамейки и ненароком кладёт её на плечо девушки... А потом - в какой-то один миг - солнце вспыхивает холодным серебряным светом, и плавится, и капли стекают и рассыпаются заклёпками по потёртой джинсе...

Пять дней в пятидесяти метрах от моря - 2.
Не мудрствуя лукаво, мы опять приехали на "Солнышко" и даже попали жить в тот же номер, что и два года назад.
Первым делом пошли искать старого знакомого богомола - но кусты, на которых он обитал, исчезли.
Зато в последнюю ночь к нам в номер проник сверчок, устроился прямо под моей кроватью и сверчал до пяти утра. Я вставала, включала свет, искала его, чертыхалась, разбудила сына, сверчка не нашла. Легла, и он через пару минут опять осторожно завёл свою одинокую жалобу. Не знаю как там японцы садят их в травяные клеточки, слушают и вдохновенно пишут хайку... я с утра была не "шшш", а вот сразу прямо "вырк-вырк".
А ещё ко мне на "Солнышко" приезжала  Лена и привезла омияге с конфетами, мы сидели на пустынном пляже, пили пиво, болтали, смеялись и смотрели почти закат.