Как там у Цветаевой: " Бессонница, друг мой, опять твою руку с протянутым кубком встречаю в беззвучно звенящей ночи..."
Пью чай с карамельками "Москвичка", просматриваю отпускные фотки.
Отпуск закончился. Закончились Крым, Москва, пейзаж за окном поезда, меняющийся сначала от голо-коричневого цвета Севера к зелёному средней полосы России, от зелёного - к хаки с охрой северного Крыма, а потом - к изумрудному цвету ЮБК. На обратной дороге все цвета в обратном порядке, только конечный изменился - на Север тоже пришло лето. Деревья там, травка. Одуваны желтеют, и им наплевать, что в других частях страны их собратья давно уже не жёлтые, а белые или даже облетевшие.
В Ялте у меня тоже бывала бессонница. Я выходила на балкон, слушала всевозможные "умц-умц", доносившиеся со всех ресторанных и дискотечных площадок набережной, и смотрела в небо.
Я люблю ночное южное небо. Тёмное. Чёрное. Со звёздочками - бриллиантами в бархате, крошками в закрытом хлебном ларе, прорехами в старом одеяле. У моей бабушки было такое - тяжёлое, ватное; вата в нём скаталась большими комками, между которыми оставались пустые места. Когда я укрывалась им с головой, эти пустоты пропускали свет лектрической лампочки на потолке; я лежала, слушала, как бабушка бормочет молитву, и придумывала новые созвездия...
А на Севере сейчас полярный день, гулящее солнце, ещё совсем не уставшее, и вернувшаяся я - с бессонницей и воспоминаниями.